Anastasia Lukomskaya

 
 

В эмиграции оптика восприятия родины сильно меняется. Воспоминания, отношения, сенсорные ощущения кристаллизуются в собирательный образ, во многом обманчивый, идеализированный, но интуитивно близкий. Родина не как идея или концепция, но как набор запахов, комбинаций цветов, звуков, деталей. Именно из-за этого образа многие возвращаются – и обнаруживают, что он был ловушкой, миражом, а той страны, откуда они уехали, давно нет. 

 

Так созависимые женщины, сбежавшие от абьюзера, вспоминают только самые романтические моменты. Так завязавшие наркоманы отфильтровывают из памяти передозы, смерти товарищей, унижения, но бережно, как драгоценность, хранят в сердце тот самый, лучший на свете приход.

 

В эмиграции снятся особенные сны, в которых всё перемешано, одна локация перетекает в другую, а времена года сливаются воедино, дома и предметы оказываются не на своём месте, но это неважно, потому что это то самое место, куда попасть больше нельзя. Я попросила нейросеть Midhourney 5 нарисовать мне эти сны, сгенерировав коллажи из фотографий, которые остались у меня от России, а после написала картины на основе этих генераций. Моя утраченная Родина проходит через цепочку когнитивных искажений – сначала в моей памяти, потом в обезличенном мозгу нейросети, и ещё раз – при попытке приспособить эти воспоминания к моим представлениям о живописи. Парадокс, но именно это делает их ещё более моими.