Anastasia Lukomskaya

 
 

У меня на даче много мышей, но ловить их на клей и травить ядом не поднимается рука. Каждый вечер я ставлю на террасе безопасную мышеловку, а утром выпускаю их в поле подальше от дома. Этот ежедневный ритуал позволил мне больше узнать о природе страха.

 

Попав в мышеловку, мыши начинают самозабвенно грызть решётку, пытаясь выбраться. И хотя прутья железные, нескольким поколениям узников удалось сточить зубами некоторые из них, так что маленькому мышонку вполне под силу протиснуться и вылезти на свободу. После бессонной ночи большинство грызунов решает, что выбраться невозможно. И даже когда я отношу их в поле и открываю дверцу, они не спешат покидать железную клетку. Я специально засекаю время на секундомере. По моей не очень репрезентативной выборке чем моложе мышь, тем быстрее она выходит из ступора. Старая мышь моет просидеть в ловушке очень долго. Некоторые, сделав круг вокруг мышеловки, решают, что внутри безопаснее, и залезают обратно. Но почему?

 

Со стороны кажется: “Глупая мышь. Ты свободна! Дверца открыта. Можно вылезти. Вылезай!” Но такая ли она глупая? Даже люди, попав в субъективно безвыходную ситуацию, перестают пытаться что-то изменить, видя, что их попытки бессмысленны. Не все готовы сделать шаг навстречу свободе, даже когда дверца ловушки сама открывается по независящим от них обстоятельствам. Разве можно в чём-то упрекать маленькую мышь, если выученной беспомощности бывают подвержены целые страны?